Василий Верещагин — неутомимый путешественник, объездивший практически все континенты (не был только в Австралии и на полюсах), дважды посетил Индию. Первый раз в 1874 — 1876 гг., а второй раз в 1882 — 1883 гг. Эта страна поразила его уникальностью и древностью величественной цивилизации, но еще более потрясла пропастью между сказочной роскошью и ужасающей бедностью.

В Индии он создает более 150 этюдов, на основе которых будут созданы одни из самых замечательных в художественном смысле картин. Оригинальность и высшее проявление культуры он наблюдает и в архитектуре храмов, и в древней настенной живописи, и в ритуальном танце и пантомиме, и в современном костюме и бытовой утвари.

После пустынных туркестанских ландшафтов Индия предстает перед взором экзотически яркой, а природа ее просто роскошна. Еще в начале путешествия у Верещагина возникает замысел создать ряд картин, обобщающих его впечатления от Индии. Замысел окончательно оформляется уже в Париже в 1876 году: художник задумывает две серии картин, или, как он их называет, две «поэмы».

«Малая» поэма должна была отразить сцены современной жизни, национальные типы и пейзажи Индии. Путешествуя по огромной стране и постоянно работая на пленэре, художник, безусловно, не мог остаться равнодушным к шедевру зодчества — мавзолею Тадж-Махал в Агре. Этот «памятник бессмертной любви», «жемчужину короны» он писал в утренних нежно-розовых лучах солнца, при вечернем закате, во время знойного дня, любуясь безупречной пластикой колонн минаретов и куполов, легкостью форм, гармонией пропорций ансамбля, похожего на плывущий корабль или остров, отражающийся в зеркальной глади реки. Великолепный «Мавзолей Тадж-Махал в Агре» из индийской серии картин является одним из ярчайших примеров пейзажной живописи в мировом искусстве.

«Большая» серия, или «Историческая поэма», задумана как цикл монументальных картин, где предстает вся история покорения Индии англичанами. В Бомбее (с 1995 года Мумбаи) его заинтересовали погребальные обряды огнепоклонников, в Мадрасе, Эллоре и Аджанте он любовался знаменитыми росписями на сюжеты древней мифологии. В Центральной Индии они с женой посещают города Удайпур, Аджмер, Джайпур, Агру. Все, что довелось увидеть, поразило его своеобразием форм и совершенством исполнения, он стремится запечатлеть в своих этюдах хоть частицу этой красоты. В Агру он будет возвращаться в течение всего срока пребывания в Индии, чтобы перенести на полотно мировую жемчужину — мавзолей Тадж-Махал.

Верещагин был удивлен, прочитав в газете «Pioner» в Аллахабаде пространную корреспонденцию, в которой, восхваляя его как художника, высказывали общее подозрение, что он пишет горные ручьи и проходы недаром, что недаром Россия ищет случая проникнуть в Тибет, Китай и т. п. Таким образом, на Верещагина, которого в России упрекали в «интернациональстве», англичане смотрели как на шпиона русского правительства. А прибытие наследника английского престола в Индию заставило художника поменять свои планы: «Из Агры, — пишет Верещагин, — надобно утекать к времени приезда принца Уэльского, а то, чего доброго, замажут известкою вместе со всеми домами, да и бока намнут на радостях». Местные чиновники готовы были разбиться в лепешку, лишь бы оказать принцу должное почтение и создать видимость радости туземного населения.

Верещагин отправился в Джайпур, но принц добрался и туда и торжественно проехал по городу на слонах в сопровождении пышной свиты — следовало показать, что британское владычество установлено на века.
В разных источниках огромное полотно Верещагина «Въезд принца Уэльского в Джайпур» (40 кв. м.) называют и второй по величине картиной мира, и третьей, и даже самой большой. Директор Мемориального музея Виктории в Калькутте ответил осторожно: «Мы предпочитаем говорить — одна из самых больших картин мира, написанных маслом на холсте». Слоны изображены в натуральную величину, вся процессия движется на фоне мраморного дворца, украшенного великолепной резьбой, а участники процессии по необыкновенной яркости и причудливости костюмов более походят на карнавальное шествие.

Художник стал свидетелем въезда наследника британского престола в Джайпур, и это подвигло его написать такую картину, которая была готова к 1879 году. В 1898-м она была продана после турне художника с экспозицией работ по США и сменила нескольких владельцев. Сначала ее купил владелец универмагов Эдвард Мэлли из Нью-Хейвена, потом — вице-король Индии лорд Керзон, а затем полотно оказалось у махараджи Джайпура, который и передал его в музей в Калькутте. Долгое время полотно находилось в плачевном состоянии, но летом 2021 года канал «Культура» сообщил, что картина Верещагина отреставрирована и экспонируется в специально построенном здании музея в Калькутте. А поразившая всех членов общества драматическим сюжетом картина «Английская казнь в Индии» (или «Казнь сипаев»), обличающая жестокий варварский вид казни, известна лишь по репродукциям.

Восстание индийских наемников против колонистов-работодателей не в последнюю очередь было успешно подавлено благодаря публичным казням, получившим поэтическое название «Дьявольский ветер». В 1857 году в газете People’s Рарег эти чрезвычайно эффективные мероприятия описывали так: «Англичане в Индии изобрели способ казни настолько ужасный, что все человечество потрясено. Они, эти милосердные христиане, придумали утонченное средство — привязывают живых людей к дулам пушек, а затем стреляют, разрывая людей на мелкие части, разбрызгивая кровавый дождь из кусков человеческого тела и внутренностей на зрителей».

Работа была выкуплена через подставных лиц на американском аукционе 1891 года, далее ее следы теряются. По одной из версий эту картину выкупило английское правительство, и она была уничтожена, как обличительное свидетельство неприглядной деятельности англичан в Индии.

В первое путешествие по Индии Верещагин взял с собой супругу Елизавету Кондратьевну (первая жена, в девичестве Элизабет Мария Фишер-Рит). Молодая хрупкая женщина, которая перенесла с ним опасные восхождения, подвергаясь тяжелейшим испытаниям. К физическим мукам спутницы художника добавлялись неудобства иного порядка: в местных деревнях никогда прежде не видели европейскую женщину и на каждом привале ее рассматривали с пристальным вниманием, что начинало ей надоедать. Позже она напишет очерки об этом экстремальном походе. Из ее дневниковых рассказов мы узнаем, что художник подвергался нападению диких животных, тонул в реке, замерзал на одной из горных вершин, болел тяжелой формой тропической малярии.

А Верещагин, несмотря на все невзгоды, достав краски, работал над этюдами. «Кто не был в таком климате, на такой высоте, — делился он своими впечатлениями, — тот не может составить себе понятие о голубизне неба — это что-то поразительное, невероятное».

У Елизаветы Кондратьевны осталось иное впечатление: «Холод становился все сильнее и сильнее, и я удивляюсь, как в таком ужасном положении Верещагин мог еще любоваться изменениями тонов в проносившихся над нами облаках».
Вот небольшой эпизод из их путешествия. У озера высокогорный маршрут заканчивался — пора было спускаться вниз. На обратном пути — новые приключения. Через одну из рек переправлялись с помощью протянутого до другого берега каната: человека привязывали к большой доске, через круглое отверстие скреплявшейся с канатом. Достаточно толкнуть доску — и по наклонному канату путник летит над бурной рекой на другой берег. Василий Васильевич эту щекотавшую нервы операцию проделал одним из первых. Когда же очередь дошла до его жены, она, напугавшись, наотрез отказалась переправляться «варварским способом». Но иного пути здесь не было. Муж, кричавший с другого берега во всю силу легких, и переводчик едва ее уговорили, однако от перевозбуждения и страха молодая женщина на середине переправы потеряла сознание. Подобным же способом переправили собак, тоже изрядно напуганных.

Верещагин создал десятки портретов местных жителей, одновременно много общаясь с ними. Вот что писала Елизавета Кондратьевна в дневнике: «Мы получали много подарков от жителей в виде масла, риса и т. д., но скоро заметили, что главная причина этой внимательности заключалась в щедрости, с которой мы отдаривали эти подношения. Мы перестали сеять рупии, прекратились тотчас же и подарки. К нам являлся всевозможный народ с разными болезнями. Например, один лама настойчиво просил лекарства от червей, которые грызли его желудок. Я дала ему мятных капель, они помогли. Многие приходили с жалобами на сильный зоб. Жители приносили продавать различные одежды, уборы и украшения. Ламы являлись часто ночью, чтобы выручить немножко денег за головной убор, употребляемый при церемониях, или за священную чашечку из корня дерева и т. п., что они не осмеливались продавать при людях».

Верещагины с интересом посещали древние монастыри, расположенные в высокогорных, труднодоступных для паломников и посетителей местах или пещерах. Многовековой уклад общинной жизни каждого монастыря, в зависимости от принадлежности к определенной религии (буддийской, индуистской или джайнистской) имел свои особенности, что накладывало отпечаток и на традиционный стиль их в архитектуре.

В 1880 году «Индийская серия», в количестве 139 картин и этюдов, была показана на персональной выставке художника в Петербурге. Выставка прошла с большим размахом и закончилась аукционом. Наибольшее количество — семьдесят восемь этюдов — купил П.М. Третьяков за 75 тысяч рублей. Начавшаяся русско-турецкая война застала Верещагина в Париже, в разгар работы над индийской серией. Оставив все замыслы, он поспешил на фронт.