История
«Все посещающие выставку становятся русофилами»
О путешествиях Василия Верещагина в Америку и о том, какое впечатление они произвели друг на друга
Чем далее идет время, тем явственней масштаб личности нашего земляка — художника Василия Верещагина. И пожалуй, только теперь его идеи — мир без войн, решение споров между государствами на уровне мирового сообщества — могут быть оценены в полной мере.
Василий Верещагин — человек-парадокс: художник, воин, писатель, путешественник, этнограф, философ, разведчик. В жизни — отчаянный воин, в творчестве — борец с жестокостью войн и номинант на Нобелевскую премию мира. Картины Верещагина были суперпопулярными и скандальными уже при жизни мастера. Для современников он был не только известным художником, но и отчаянным революционером, порывающим с общепринятыми канонами и в творчестве, и в жизни. «Верещагин не просто живописец, он — нечто большее, — писал художественный критик, идейный вождь передвижников Иван Крамской. — Несмотря на интерес его полотен, сам автор во сто раз поучительнее».
«Василий Верещагин — самое одно время популярное во всем русском искусстве лицо — не только в России, но во всем мире, заставившее волноваться и горячиться до одурения не только Петербург и Москву, но и Берлин, Париж, Лондон и Америку».
— Александр Бенуа
Часть I
«Верещагину есть что оповестить миру»
Американская публика смогла узнать о бурной биографии русского художника Верещагина из вышедшей в Нью-Йорке книги «Живописец, солдат, путешественник». Фото: библиотека Гарвардского университета.
27 августа 1888 года нью-йоркские газеты сообщили, что накануне из Ливерпуля в местный порт прибыл лайнер «Этрурия». На берег высадился пассажир довольно любопытного вида: по словам одного журналиста, «человек крепкого сложения, с массивными плечами, пышной бородой и усами». Как сообщал другой журналист, этот человек обладал «могучей фигурой, широкими плечами и головой, обрамленной пышной черной бородой и темными волосами». Это был русский художник Василий Верещагин. При содействии принимавшей его Американской художественной ассоциации (American Art Association) в Нью-Йорке был издан подробный иллюстрированный каталог. Столь основательный подход к истолкованию собственного творчества и своей художественной концепции был для американской публики в новинку. О бурной и уникальной биографии русского художника они узнали из вышедшей в Нью-Йорке на английском языке книги «Живописец, солдат, путешественник».

Выставка картин Верещагина открылась 8 ноября в помещении Галереи искусств Американской художественной ассоциации, но, к сожалению, это был следующий день после президентских выборов, поэтому в первые дни работы выставки все внимание прессы было сосредоточено на политических новостях. Если в области использования технических новинок американцы уверенно выходили вперед, то в области изящных искусств, в частности, живописи, положение было совсем иное. Рассказывая о своей первой поездке в Америку, Верещагин упоминал: «К изрядному чванству деньгами у этого высокоталантливого народа примешано много ложного стыда всего своего и преклонения перед всем английским и особенно французским. Американскому художнику очень трудно продать свои работы, если он всегда жил и живет в Соединенных Штатах; другое дело, когда он имеет мастерскую в Париже, — тогда он процветает».

Когда жители Нью-Йорка узнали, что прибывший к ним русский художник живет в Париже и имеет там собственную технически великолепно оснащенную мастерскую, тут же толпою повалили на выставку, а хвалебные статьи о ней посыпались как из рога изобилия. Даже через три недели после открытия выставки интерес к картинам «великого русского», как многие теперь здесь именовали Верещагина, не ослабевал. Вот что писала газета Critic: «Все посещающие выставку волей-неволей становятся русофилами… Подобно своим собратьям на литературной арене… Верещагин производит великие творения свои не ради искусства, но ради человечества вообще, и в особенности ради русской «народности»… Верещагину есть что оповестить миру — и он оповещает так, что весь мир приостанавливается и внимает ему».
Интерьер выставки Верещагина в Нью-Йорке. Фото:
Архив американского искусства, Смитсоновский институт.
ЧАСТЬ II
«Не пожалеют, как у нас, затопчут…»
Русский художник был принят на самом высшем уровне. В Вашингтоне он удостоился короткой аудиенции у недавно избранного президента США Гровера Кливленда. Прием оставил у художника хорошее впечатление. «Церемония, — писал он, — проста и непритязательна — нет ни расшаркивания лакеев, ни ожидания с перешептыванием».

Василий Васильевич с первых дней подметил в чрезвычайно развитом обществе американцев отличительную черту — культ денег. «Там, — писал он, — есть ужасное обыкновение определять цену человека величиной его капитала — про незнакомого спрашивают: «Что он стоит?» Отвечают, например: «500 000 долларов, но два года тому назад он стоил миллион». Такой прием определения людей нам, европейцам, мало симпатичен».

Среди положительных моментов американской жизни Верещагин отметил достойную оплату труда, особенно квалифицированного. Например, старший механик типографии, где печатается большая газета, зарабатывает десять тысяч долларов в год, и таково же жалованье судьи.

Василий Васильевич давно намеревался осуществить синтез живописи и музыки, полагая, что сочетание зрительных и слуховых образов обогащает впечатление от выставки. И поэтому художник обратился в Московское филармоническое общество с просьбой подыскать подходящего исполнителя для работы в Америке. Известные музыканты предпочитали выступать в России и Европе, а отправиться за океан на длительный срок согласилась только 23-летняя пианистка Лидия Васильевна Андреевская, которая впоследствии стала женой художника. Она выросла в семье со скромным достатком и надеялась, что работа в Америке поможет ей улучшить и собственное благосостояние, и финансовое положение родственников.

В январе после завершения выставки в Нью-Йорке коллекция картин по соглашению с Американской художественной ассоциацией отправилась в трехлетнее путешествие по крупнейшим городам Америки. Организаторы выставок, пообещав автору золотые горы, выговорили себе право решения всех вопросов, связанных с их демонстрацией. Верещагин доверился им, прежде всего президенту Американской художественной ассоциации Саттону, с которым переписывался еще с 1888 года, до своего приезда в США. Тот был человеком ловким, в художественных делах поднаторевшим, но не вполне чистоплотным, и впоследствии Василий Васильевич не раз поминал его недобрым словом.
«Можно сказать без преувеличения, что большая часть поступков, называемых у нас плутовством, в Соединенных Штатах называется словом business — на то и щука в море, чтобы карась не дремал! Смотри себе под ноги, не спотыкайся, а коли такая беда случилась, то тем хуже! — не пожалеют, как у нас, затопчут. Постоянная ежечасная погоня за наживою во что бы то ни стало сделала то, что во всяких способах вытягивать деньги у соседа самый ловкий мастер по этой части у нас окажется младенцем в Нью-Йорке».
Интерьер выставки Верещагина в Нью-Йорке. Фото:
Архив американского искусства, Смитсоновский институт.
ЧАСТЬ III
«Я совсем не хозяин выставок моих в Америке»
В начале 1889 года Верещагин отправился из Нью-Йорка на родину, а уже 16 января петербургское издание «Новости и биржевая газета» сообщило читателям: «Наш известный художник В.В. Верещагин на днях возвратился из Америки, где находится выставка его картин. Он прибыл в Петербург на несколько дней и уезжает в Москву, где намерен окончить несколько картин русской природы». Василий Васильевич целый год обдумывал замысел новой большой серии картин об Отечественной войне 1812 года.

Находясь в России, он вел переписку с теми доверенными людьми, которым поручил наблюдать за своими картинами, отправленными по городам Соединенных Штатов. Вместе с картинами путешествовала и Лидия Васильевна Андреевская, исполнявшая в выставочных залах русскую музыку. Верещагин все больше тревожился по поводу картин, предоставленных П.М. Третьяковым для выставок в Америке. Срок возврата уже подходил, и Павел Михайлович проявлял беспокойство. В ноябре после консультации с американскими менеджерами его выставки Верещагин с горечью сообщает Третьякову: «Я совсем не хозяин выставок моих в Америке. В противность формальному условию картины переданы American Art Association для выставок на целый год дольше, чем следовало, и с этими разбойниками — истинными разбойниками — я ничего не могу поделать… Я, который имею репутацию дельца, каждый раз попадаюсь… в настоящую минуту картины мои в Бостоне заработали 35 000 рублей… а я, по всей вероятности, ничего из этого не получу — вот какой я делец».

Весной 1891 года Верещагин вынужден вновь отправиться в Америку, чтобы лично во всем разобраться. Из-за болезни он задержался в Вашингтоне на целый месяц. На аукционе в Нью-Йорке было распродано 110 работ художника на общую сумму 72 635 долларов, или, по тогдашнему курсу, 145 270 рублей. Но Василий Васильевич не присутствовал на аукционе из-за серьезной размолвки с организаторами, предложившими ему пойти на мошенничество ради больших денег. В своих очерках об Америке он отметил беззастенчивое стремление американцев к наживе любым путем, за счет своих сограждан, поощряемое «свободными учреждениями страны».

Готовясь к переезду в Россию, Василий Васильевич затеял строительство большого дома с мастерской на южной окраине Москвы, за Серпуховской заставой, недалеко от деревни Нижние Котлы.
Дорога военнопленных
Около 1878 – 1879. Бруклинский музей искусств, США
Отдых военнопленных
Около 1878 – 1879. Бруклинский музей искусств, США
ЧАСТЬ IV
На «гигантской плавучей гостинице»
В ноябре 1901 года художник вновь отправился на Американский континент. Верещагин стал пассажиром отплывающего в Нью-Йорк огромного океанского парохода бременской компании «Кронпринц Вильгельм», по выражению художника — «гигантской плавучей гостиницы». Океанский пассажирский пароход с его четким делением на классы представлял собой своеобразную копию общественной пирамиды. «Нигде, конечно, так не бросается в глаза социальное неравенство, как на пароходе и в поезде железной дороги, где богатые и бедные тесно сжаты вместе», — подмечал Верещагин.

Многие из пассажиров бывали на его выставках, читали статьи известных критиков, с симпатией вспоминали прошлую верещагинскую выставку и наперебой приглашали художника в свои города: Сан-Франциско, Филадельфию и т. д. В еженедельном «Семейном журнале» (Home Journal) была опубликована восторженная статья, автор которой утверждал: «Картины Верещагина должны быть признаны откровением большой важности по отношению к развитию чисто американского искусства… Эти картины вносят зародыш мысли и вдохновения, которые могут принести богатые плоды на нашей родной почве… Переход от салонного искусства к тому искусству, которое олицетворяется верещагинской коллекцией, то же, что переход из тепличной атмосферы на открытый воздух… к суровой реальной жизни. Тут мы видим реализм глубокий, продуманный, верующий…»
В.В. Верещагин. Пророчество. Фотография. Архив фотокиноматериалов, Третьяковская галерея
ЧАСТЬ V
Нью-Йорк, Чикаго, Вашингтон
Художник улавливал перемены, которые произошли в Нью-Йорке, признавал, что его новостройки производят грандиозное впечатление. «Я был уже в Нью-Йорке прежде и готовился встретиться с знакомыми улицами и домами, тем не менее все-таки оказался неподготовленным увидеть то, что нашел: колоссальные 15–20-этажные дома буквально как грибы выросли за 20 лет…» Дома строятся превосходно, с удобствами, с прекрасными пологими лестницами и несколькими «подъемными машинами» в каждом здании. Городской транспорт с конной тяги был переведен на электрическую, поэтому улицы стали выглядеть чище.

Чикаго, второй по величине город Соединенных Штатов, показался более сутолочным и грязным. Город с огромными скотобойнями, вагоностроительными заводами Пульмана был погружен в мглу дыма и копоти. Феноменальная грязь царила и на чикагских улицах. Свобода американских учреждений не допускала того, чтобы принудить домохозяина навести чистоту перед его домом. Полиция, имевшая репутацию взяточников, вела себя в этом случае пассивно. «Это по большей части очень рослые, сильные люди, от которых сильно пахнет вином, не обладающие ни расторопностью, ни предупредительностью полиции некоторых европейских государств», — писал Верещагин.

Побывал он и в Вашингтоне, который в те времена был еще сравнительно небольшим городом. Художника принял президент Соединенных Штатов Теодор Рузвельт, он произвел на Верещагина впечатление сильного, волевого и экспансивного человека, четко излагавшего свои мысли и внешне демократичного в обращении со своими помощниками. Теодор Рузвельт проявил к Верещагину заметный интерес. Он был осведомлен о том, что художник намеревался написать большую картину из истории войны американцев с испанцами на Кубе. Будучи во время Кубинской кампании полковником армии Соединенных Штатов и непосредственным участником военных действий, хозяин Белого дома, возможно польщенный творческими планами русского художника, выразил готовность оказать ему всяческое содействие.
Юбилейный год Василия Верещагина
26 октября 2022 года исполняется 180 лет со дня рождения нашего великого земляка В.В. Верещагина. В рамки этого юбилея вмещаются еще несколько круглых дат, связанных с жизнью и творчеством великого художника
120 лет
последнего путешествия в Америку
125 лет
покупки имения близ Сухума
140 лет
второго путешествия в Индию
140 лет
выставкам в Европе (Берлин, Париж, Гамбург…)
145 лет
с начала Балканской войны
150 лет
всемирной выставке в Лондоне
210 лет
с начала Отечественной войны 1812 г.
ЧАСТЬ VI
Кубинские темы
Из Соединенных Штатов Верещагин в течение 1902 года дважды выезжал на Кубу: в марте — апреле и второй раз в июле. Целью обеих кубинских поездок был сбор материалов об истории испано-американской войны, необходимых для работы над будущей картиной. Он побывал на местах боев, расспрашивал очевидцев событий, интересовался образцами испанской военной формы, делал зарисовки и этюды.

После поездок на Кубу художник взялся за большое полотно, изображающее взятие Сан-Жуанских высот. Рузвельт снабдил его фотографиями солдат и офицеров — участников боев, оказал содействие во встрече с некоторыми из них. Президент интересовался ходом работы над картиной, посещая временную мастерскую художника, и даже позировал ему. Картина «Взятие Рузвельтом Сан-Жуанских высот» и несколько других, меньших картин и этюдов на кубинские темы были присоединены к верещагинским картинам, представленным на выставке.
ЧАСТЬ VII
Безденежье, болезнь и избавление
В Америке Верещагина постигла крупная неудача, результатом которой явился ощутимый материальный ущерб. Антрепренер, перевозивший картины из города в город, оказался заурядным жуликом и самым беззастенчивым образом присвоил картины Верещагина. Все попытки возбудить против мошенника судебное дело оказались безрезультатными: Верещагин не располагал ни письменными доказательствами, ни свидетелями мошенничества.

Отягощенный долгами и безденежьем, художник серьезно заболел. Избавление пришло неожиданно — российское правительство решило к 100-летию Отечественной войны за сто тысяч рублей купить у Верещагина всю серию о войне 1812 года. Эта сумма позволила рассчитаться с кредиторами и избавила от необходимости продавать картины с аукциона в Соединенных Штатах. Почти все картины художник привез обратно в Россию.
Вечером 15 сентября в большом телемарафоне на «Канале 12» и «Русском Севере» расскажем о творческом наследии художника и его взаимоотношениях с современниками