Русский художник был принят на самом высшем уровне. В Вашингтоне он удостоился короткой аудиенции у недавно избранного президента США Гровера Кливленда. Прием оставил у художника хорошее впечатление. «Церемония, — писал он, — проста и непритязательна — нет ни расшаркивания лакеев, ни ожидания с перешептыванием».
Василий Васильевич с первых дней подметил в чрезвычайно развитом обществе американцев отличительную черту — культ денег. «Там, — писал он, — есть ужасное обыкновение определять цену человека величиной его капитала — про незнакомого спрашивают: «Что он стоит?» Отвечают, например: «500 000 долларов, но два года тому назад он стоил миллион». Такой прием определения людей нам, европейцам, мало симпатичен».
Среди положительных моментов американской жизни Верещагин отметил достойную оплату труда, особенно квалифицированного. Например, старший механик типографии, где печатается большая газета, зарабатывает десять тысяч долларов в год, и таково же жалованье судьи.
Василий Васильевич давно намеревался осуществить синтез живописи и музыки, полагая, что сочетание зрительных и слуховых образов обогащает впечатление от выставки. И поэтому художник обратился в Московское филармоническое общество с просьбой подыскать подходящего исполнителя для работы в Америке. Известные музыканты предпочитали выступать в России и Европе, а отправиться за океан на длительный срок согласилась только 23-летняя пианистка Лидия Васильевна Андреевская, которая впоследствии стала женой художника. Она выросла в семье со скромным достатком и надеялась, что работа в Америке поможет ей улучшить и собственное благосостояние, и финансовое положение родственников.
В январе после завершения выставки в Нью-Йорке коллекция картин по соглашению с Американской художественной ассоциацией отправилась в трехлетнее путешествие по крупнейшим городам Америки. Организаторы выставок, пообещав автору золотые горы, выговорили себе право решения всех вопросов, связанных с их демонстрацией. Верещагин доверился им, прежде всего президенту Американской художественной ассоциации Саттону, с которым переписывался еще с 1888 года, до своего приезда в США. Тот был человеком ловким, в художественных делах поднаторевшим, но не вполне чистоплотным, и впоследствии Василий Васильевич не раз поминал его недобрым словом.
«Можно сказать без преувеличения, что большая часть поступков, называемых у нас плутовством, в Соединенных Штатах называется словом business — на то и щука в море, чтобы карась не дремал! Смотри себе под ноги, не спотыкайся, а коли такая беда случилась, то тем хуже! — не пожалеют, как у нас, затопчут. Постоянная ежечасная погоня за наживою во что бы то ни стало сделала то, что во всяких способах вытягивать деньги у соседа самый ловкий мастер по этой части у нас окажется младенцем в Нью-Йорке».